Добрые предзнаменования - Страница 92

Для начала, на нем не осталось ни следа краски. Когда-то, вероятно, он был черным, и оставался черным в тех местах, где не был покрыт ржавыми разводами, но это был матовый, обугленный черный цвет. Он летел, окруженный облаком огня, словно космический корабль, выполняющий особенно сложное приземление.

На стальных ободьях колес осталась лишь тонкая запекшаяся корка горелой резины, однако, поскольку ободья каким-то образом двигались, на дюйм не доставая до земли, особого влияния на подвеску это не оказывало.

Он должен был развалиться много километров тому назад.

Именно усилия, которые Кроули тратил на то, чтобы мысленно скреплять части «бентли», были причиной его оскала, а красное свечение в глазах обуславливалось биопространственной обратной связью. А еще необходимостью постоянно напоминать себе, что дышать нельзя.

С четырнадцатого века ему еще ни разу не было так тяжело.

* * *

Общее настроение в меловом карьере стало более дружелюбным, но все еще оставалось напряженным.

– Вы должны помочь мне все исправить, – сказал Адам. – Люди пытались разобраться с этим тысячи лет, но теперь разбираться придется нам.

Они с готовностью кивнули.

– Понимаете, дело вот в чем, – продолжал Адам, – это как… ну, Жирнягу Джонсона знаете?

ЭТИ кивнули. Все, конечно, знали Жирнягу Джонсона и членов его банды – другой банды Нижнего Тэдфилда. Они были постарше и довольно противные. Стычки между двумя тэдфилдскими бандами происходили почти каждую неделю.

– Так вот, – сказал Адам. – Мы всегда побеждаем, так ведь?

– Почти всегда, – заметил Уэнслидейл.

– Почти всегда, – согласился Адам. – И…

– Чаще, чем каждый второй раз, во всяком случае, – сказала Язва. – Потому что, помните, когда был шум насчет вечеринки у стариков в школьном зале, когда мы…

– Это не считается, – заявил Адам. – Их ругали точно так же, как и нас. И вообще: старикам вроде как должно нравиться, когда они слышат, как дети играют, я читал где-то, и с чего это нас надо ругать, если у нас старики неправильные… – Он остановился. – И вообще… мы их лучше.

– Мы их точно лучше, – подтвердила Язва. – Тут ты прав. Мы их стопроцентно лучше. Просто не всегда побеждаем.

– А теперь представьте, – медленно продолжил Адам, – что мы можем побить их так, как надо. Услать их куда-нибудь или еще что. Просто сделать так, чтоб в Нижнем Тэдфилде банд, кроме нашей, не было. Как вам такое?

– То есть… ты хочешь сказать… он умрет? – спросил Брайан.

– Нет. Просто… ну, просто его не будет.

ЭТИ подумали. Жирняга Джонсон был правдой жизни с того самого момента, когда они выросли настолько, что смогли начать драться игрушечными паровозиками. Они попытались представить себе картину мира, в центре которой зияла дыра, имеющая форму Джонсона.

Брайан почесал нос.

– Лично мне кажется, без Жирняги Джонсона было бы здорово, – сказал он. – Помните, что он натворил у меня на дне рождения? А досталось мне.

– Ну, не знаю, – заметила Язва. – Я хочу сказать, без этого Жирняги Джонсона и его банды не так интересно. Если подумать. Мы очень неплохо развлеклись с этим Жирнягой Джонсоном и Джонсонитами. А так придется искать другую банду или еще чего.

– А мне кажется, – сказал Уэнслидейл, – что если спросить в Нижнем Тэдфилде, так вам скажут, что им лучше и без Джонсонитов, и без ЭТИХ.

Даже Адам был потрясен этими словами. Однако Уэнслидейл стоически продолжал:

– Во всяком случае, клуб пенсионеров точно скажет. И Пикки. И…

– Но мы-то ведь хорошие, – начал Брайан, и осекся. – Ну, ладно, – сказал он. – Но точно подумают, что будет ни фига не так интересно, если ни нас, ни их не будет.

– Нет, – сказал Уэнслидейл. – Я про другое.

– Людям здесь не нужны ни мы, ни Джонсониты, – угрюмо продолжал он, – раз они все время ворчат, что мы катаемся на великах или там досках у них на тротуарах, и что от нас столько шуму, и все такое. Это как тот тип сказал, в учебнике истории: «Чума нам оба ваших дома».

Эта фраза была встречена молчанием.

– Какие дома? – наконец спросил Брайан. – У Джонсонитов что, есть собственный дом?

Обычно такое замечание служило началом бурного обсуждения минут на пять, когда у ЭТИХ было соответствующее настроение, но Адам чувствовал, что сейчас не самое подходящее время.

– Короче, вы все считаете, – подытожил он, самым председательским голосом, – что нет никакого смысла, если Жирные Джонсониты побьют ЭТИХ или наоборот?

– Правильно, – ответила Язва. – Потому что, – добавила она, – если мы их побьем, нам придется стать самим себе смертельными врагами. И тогда будет: я и Адам против Брайана и Уэнсли. – Она выпрямилась. – Всем нужен свой Жирняга Джонсон.

– Угу, – сказал Адам. – Я так и думал. Нет смысла, чтобы кто-нибудь побеждал. Я так и думал.

Он уставился на Бобика, или, возможно, сквозь Бобика.

– Вроде бы так просто, – сказал Уэнслидейл и тоже выпрямился. – И на что здесь могли уйти тысячи лет?

– Это потому что те, кто пытался разобраться, были мужчины, – многозначительно заметила Язва.

– С чего это вдруг тебе понадобилось вставать на чью-то сторону? – прищурился Уэнслидейл.

– Понадобилось, – отрезала Язва. – Каждый должен в чем-нибудь встать на чью-нибудь сторону.

Адам, по всей видимости, определился с решением.

– Да. Только мне кажется, можно еще придумать свою собственную. Идите за великами, – спокойно продолжил он. – Думаю, нам лучше поговорить кое с кем.

* * *

Чух-чух-чух-чух-чух-чух-чух. Мотороллер мадам Трейси пыхтел, пробираясь по Крауч-Энд-Хай-стрит. Это было единственное транспортное средство, движущееся по пригородной лондонской улице, забитой неподвижными машинами, такси и красными двухэтажными автобусами.